В Марийском национальном театре драмы имени Шкетана состоялся премьерный показ спектакля по мотивам эпоса народа мари «Югорно» «Вещий путь»).
Постановку, которая стала первой попыткой осмысления великолепного текста языком искусства, можно оценить вполне успешной. И дело даже не в зрительской реакции (почти аншлаг, около трёх часов внимательного просмотра, долгие финальные аплодисменты). Но об этом позже.
Безусловно, главными триумфаторами этого дня (именно дня – не только вечера) были два скромных человека, два писателя, два Анатолия – русский Спиридонов, живущий в посёлке Медведево, и мариец Мокеев из Сернура. Уже после основных оваций в честь актёров, режиссёра-постановщика, художника, хореографа догадались вызвать на сцену и Анатолия Яковлевича с Анатолием Ивановичем. Они – непубличные люди, совершенно не привыкшие к столь шумному и выставочному вниманию – стояли по краям рампы в некоторой растерянности. Им не несли охапки роскошных цветов, хотя спектакль убедительно продемонстрировал: его непревзойдённым героем, как и ожидалось читавшими и профессионально оценившими текст «Югорно», выступало Слово, созданное этими равнозначными по таланту мастерами художественного слова – автором и переводчиком.
Об остальном, в связи с состоявшимся событием, можно говорить уже не столь высокопарно. Простота и ясность требуются в первую голову потому, что мы только-только начали понимать и осваивать написанный недавно эпос. Точнее, через шестнадцать лет после его первой публикации. Нам ещё предстоит не одно десятилетие хотеть и пытаться разными формами и методами донести до сознания любознательных граждан суть всех путей и перепутий «Вещего пути». Об этом свидетельствует история практически всех известных эпосов. Назову лишь несколько: «Махабхарата», «Илиада» и «Одиссея», «Калевала», кельтский – о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, крупнейший в мире по размеру киргизский текст о богатыре Манасе…
А перепутий в «Югорно» множество. Огранку драгоценному камню эпоса, отчего он играет блеском множества граней, придают именно они – вкрапления то и дело сказов, историй, притч, новелл, лирических отступлений… Об обидевшемся Ёжике, о загадках Пампалче, о судьбоносных дарах Салия родному народу, о происхождении тогдашнего низшего его сословия – кармакаев, о молодом несмышлёном топоре, об эпизодической, но необыкновенно важной роли цыплёнка-замухрышки, воспитанного злой ведьмой, в развитии главной темы произведения…
Нельзя не сказать о явных отличиях обретённого наконец-то марийцами эпоса в сравнении с куда более древними писаниями, свойства которых формировались при совершенно другом состоянии человеческого сообщества. Первое издание даже наиболее близкого нам эпоса «Калевала» (весь текст «Югорно» написан тем же размером стиха) осуществлено аж в 1835 году, при живом Пушкине. А работа А. Спиридонова написана в первом десятилетии 21-го века, когда люди значительно осведомлённее, менее религиозны и более интернациональны.
В новом эпосе боги (их в традиционной религии марийцев, как известно, много) почти не действуют, не решают людские судьбы. Зато большая, решающая роль отводится тому, что близко и привычно человеку: силе внезапной эмоции, спланированного коварства, природной способности к эмпатии, жертвенности, любви… Они, эти чувства – в людях ли, животных, предметах (по нашему) неодушевлённых и даже в стихиях – зачастую определяют сценарий действа или выступают его движителями. Всемирный потоп устраивают неразумные детишки кармакаев, пробравшиеся в покои верховного бога, пока тот устраивал для людей, скажем так, светский приём. Каким быть поверхности Земли – удобной ровной или изрытой трещинами, впадинами, покрытой горами и прочим – решил тоже не бог, по этому случаю созвавший зверей на совет, а обидевшийся на них всех ёжик. Примеры можно продолжить.
Кстати, и злополучное золотое яйцо, принесённое Салием марийскому народу в качестве выкупа за невесту – Пампалче, которую старейшины объявили достоянием всего сообщества (с чего беды и начались), разбил вовсе не второстепенный князёк Пектемыр (на последующие сто лет бессмертный правитель-злодей) двуручным мечом, а жалкий с виду цыплёнок, которого колдунья вырастила для применения в своих злодействах, дабы увеличить их чудодейственную силу. Интересно, что её метод – искривление зародыша ещё в утробе – живо напоминает о несчастном Гуинплене из романа Виктора Гюго «Человек, который смеётся», а лёгкий точный удар цыплёнка клювом – эпизод из итало-франко-германского фильма 1966 года «Операция «Святой Януарий».
Мне, разработчику, кажется, первой достаточно полной лекции «Пути и перепутья эпоса «Югорно» (в поддержку готовящейся постановки прочёл её в четырёх аудиториях), трудно не увлечься рассказом об особенностях текста, но лучше остановиться. Пора сказать и о спектакле.
Возвратившийся в театр менее года назад его художественный руководитель Василий Пектеев проявляет завидную работоспособность и, я бы сказал, молодой творческий азарт. «Снегурочка», «Элнет» и вот теперь «Югорно» – это всё весьма показательные «вещи», требующие серьёзного театрального языка. В условиях технических и иных ограничений (возможностей звука, видеотрансляции, реквизита; плюс состояние главной сцены и вконец запущенная работа с драматургами) спасением служат качество режиссуры и актёрской игры. А означенный «капитал» у старейшего республиканского театра, которому в ноябре исполнится 100 лет, к счастью, есть. Постановка сложнейшего литературного произведения вновь подтвердила это.
Что бы ни говорили не читавшие эпоса (то есть подавляющее большинство зрителей премьерного показа), язык «Югорно» был и навсегда останется главным действующим «лицом» при его вербальном воспроизведении в любых формах искусства. Он на редкость хорош: чистый, певучий, весь сотканный из образов, местами многозначный. Чего, увы, не любит современный читатель (тем паче – зритель). Но если желаете вкусить настоящий русский или редкостный марийский языки, то вот вам книга… Читайте!
Актёры национального театра хорошо справляются с этим сложным, уже для одного только запоминания, языком. На фоне других особенно ясным и внятным его произношением отличается речь народных артистов Олега Кузьминых (Орчама) и Романа Алексеева (пожилой Салий), актёра Павла Ефимова (один из глашатаев-сказителей). Вообще, частое появление на авансцене двоих сказителей с барабанами, которые довольно качественно проговаривают большие куски информирующего текста, – это в предложенных обстоятельствах, наверное, хороший выход из положения. Ведь даже лучше всех знающий текст Анатолий Мокеев пожаловался мне назавтра в телефонном разговоре, что порой – особенно в срединной части спектакля – из-за несовершенств звуковой техники только догадывался, о чём говорят персонажи.
Уже замечено (так говорят), что В. Пектеев делает ставку на актёров и актрис последнего пополнения театра, выпускников Щепкинского училища 2015 года. Марина Воронцова (Пампалче) и Иван Соловьёв (Салий), исполнители главных ролей, достойно держатся на сцене. Разве что, в женском образе чувствуется больше свободной игры, в мужском – некоторой дисциплинирующей сдержанности, хотя добавить мужественности не помешало бы. Кстати, это же я почувствовал в работе Ивана как исполнителя роли Сакара в спектакле «Элнет».
Хорошо помню, в какой визуальной концепции предлагал оформить «Югорно» художник Сергей Таныгин. Это не было окончательным решением, но какая-то особость в незаконченном им тогда ещё макете чувствовалась. Не скажу, что приглашённый художник-постановщик Владимир Королёв с его непритязательной простотой снизил зрительское восприятие. Но и ничем не впечатлил.
Спектакль не перегружен музыкально (композитор – заслуженный деятель искусств РМЭ Сергей Макэмари). Традиционно герои спели по песне, не более. И всё же, полагаю, именно в этом компоненте можно было бы поискать резервы. Поясню. В своей лекции я, опираясь на доводы из текста произведения, доказываю, что автор намеревался продолжить эпос, да не смог (вероятно, из-за болезни). Он успел показать очень древние времена, дочумбылатовские; тут, в последней песне, мы лишь узнаём о рождении богатыря, далее явились бы деяния Чумбылата и случилось захоронение его с Волшебным мечом в Священной горе (помните, откуда он мог один раз восстать, дабы защитить родную землю от превосходящих сил врага). То есть, по ассоциации с древнегреческой мифологией, Спиридонов показал как бы здешние «времена Кронидов», за которыми у греков шла эпоха Зевса, свергшего отца Кроноса, с окружавшими его богами Олимпа, а у нас был бы исторический отрезок, связанный с правлением верховного марийского героя. «Югорно», для которого профессиональная музыка чужда по определению, можно бы в какой-то мере загрузить искусственными музыкальными эффектами, темами, идущими словно из далёкого хаоса, которые в нужных местах создавали бы особую атмосферу – скажем, мистических ощущений, чувства тайны и таинства…
Насколько мне известно, первоначально музыкальным оформлением спектакля должен был заняться Григорий Архипов, руководитель оркестра театра оперы и балета. Он даже как-то раз дал послушать, в том числе мне, свои первые музыкальные наброски. Тогда я не придал им особого значения. Но, посмотрев 6 января на малой сцене театра кукол спектакль «Йӱд орол» («Ночной сторож»), убедился, что Григорий Вячеславович, музыкально оформивший эту постановку, действительно может успешно работать в создании особой атмосферы театрального пространства современными музыкальными средствами. Нечто подобное, мне кажется, хорошо бы послужило созданию звукового ряда и обсуждаемого премьерного спектакля. Кстати, Г. Архипов – первый, кто с видимой готовностью согласился, что по «Югорно» может получиться превосходный балетный спектакль, что, в частности, главные мужские партии зримо представляются и могут получиться необыкновенно выразительными – мощными, темпераментными… И будет у нас свой презентационный национальный балет, как «Шурале» у татар.
…Мы ехали с премьеры в машине моего друга. Он вспомнил, что года четыре назад в одном из лондонских театров смотрел и слушал мюзикл «Призрак оперы» Эндрю Уэббера, самый кассовый, кажется, спектакля двадцатого века: вот уж было грандиозное зрелище, какие спецэффекты создавали лазерные прожектора… Ну да, ответил я ему, это круто, конечно, но Марийский национальный театр драмы всегда будет иметь по меньшей мере одно большое преимущество. И объяснил, что имею в виду.
Видишь ли, сказал я ему, что идёт в том лондонском и даже в других наших городских – русской драмы, оперы и балета – театрах, ставится на сценах сотен, тысяч других подобных культурных заведений, а в театре имени Шкетана в подавляющем большинстве идут эксклюзивные показы. Проще говоря, тут тебе представят штучный «товар», чего массовый зритель нигде больше не увидит. Давай ценить это.
Ты прав, согласился мой продвинутый друг. И тут же добавил: «Слушай, а ведь мы только что стали свидетелями события исторического значения. Именно сегодня эпос «Югорно» пошёл в народ». Я не упустил возможности усилить образ, сказав: «…Как спущенный со стапелей корабль входит в воду».
Автор: Герман Пирогов.
Газета «Марийская правда», 24 января 2019 г.
Марий комедийым рӱдӧ театрыште шындымылан – 60 ий